Психическое и психологическое здоровье пожилых людей является важной частью жизни. С увеличением возраста населения и числа пожилых людей становятся все более актуальны проблемы поддержания здоровья и благополучия с возрастом, то есть буквально возникают вопросы: что делать? на что обратить внимание? Психологическое здоровье, пожалуй, самый важный компонент в этом плане. Сейчас в клинической психологии наблюдается всплеск интереса к деменциям, однако важные проблемы связаны не только с этими органическими болезнями, но и со всем спектром проблем психического здоровья, которые могут повлиять на пожилых людей, благополучное течение старения.
За последние несколько лет произошло переосмысление понимания старости и старения как за рубежом, так и в России. На смену болезнь-ориентированной модели пришла парадигма позитивной геронтологии (positive gerontology), где акцент смещен с понимания старения по принципу «болезнь — инвалидность — депрессия — деменция — смерть» на понимание благополучной старости с сохранением автономии, самореализации, психологической устойчивости. Это послужило вызовом для определения основ клинической психологии благополучного старения.
В рамках данного направления уделяется внимание способности пожилого человека интенсифицировать обращение к собственным психологическим (ментальным) ресурсам, которые во многом определяют эффективность адаптации к быстро меняющимся условиям жизнедеятельности (Хазова, 2014; Холодная, 2017; Стрижицкая, 2013; 2018; Сергиенко, Харламенкова, 2018; Наумова, 2013; Iwamasa, 2011; Kanning, 2008; Kahana, 2003; Westerhof, 2015; Mejía, 2017). Большой акцент делается на психологическую устойчивость человека пожилого возраста.
Говоря о психологической устойчивости к повседневным стрессам в позднем возрасте, следует отметить парадокс реакции на стресс: некоторые пожилые люди способны лучше, чем другие, справляться с повседневными стрессами (Zhou, 2017). Несмотря на перенесенные стрессы, эти пожилые люди сохраняют позитивное чувство субъективного благополучия (Henchoz et al., 2008; Lau, 2018). Этот парадокс стабильности, несмотря на потери (stability-despite-loss paradox), связан с наличием и использованием ментальных и социо-экономических ресурсов для смягчения последствий различных стрессовых жизненных событий (Мустафина, 2014; Бабакова, Стрижицкая, 2017; Сергиенко, Харламенкова, 2018; Löffler, 2012; Nyqvist, 2015; Lundgren, 2015; Zambianchi, 2014; Dumitrache, 2018).
Эти ресурсы необходимы для формирования жизнестойкости (Жизнеспособность человека… 2016; Fontes, 2015), а именно познавательного, позитивного и активного жизненного стиля (Hughes, 2008). Одним из приоритетных направлений Стратегий действий в интересах граждан старшего поколения до 2025 г. является обеспечение поддержания физического и психологического здоровья людей пожилого возраста в целях увеличения удовлетворенности КЖ как важного результата, связанного с благополучным старением. Предложенное нами направление способствует этому.
В клинической психологии благополучного старения следует делать акцент на индивидуальные стратегии и механизмы благополучного старения, большем использовании собственных сильных сторон и ресурсов для адаптации к проблемам старости и старения (Анцыферова, 2006; Ермолаева, 2011; Семке, Цыганков, 2006; Згурская, 2016; Наумова, 2013; Ament, 2012; Mental capital and wellbeing, 2008; Jeste, 2013; Dumitrache, 2018). Нам близки взгляды авторов (Холодная, 2017; Крюкова, 2016; Толочек, 2017; Хазова, 2014; Ларионова, 2017; Сергиенко, 2009; 2016), рассматривающих психологические (ментальные) ресурсы как особенности социо-когнитивных, интеллектуальных способностей, обеспечивающих анализ и упорядочивание внешней и внутренней среды, создание когнитивных моделей ситуации и событий, оперирование внутренними моделями и представлениями, подготовку решения и способность гибкого когнитивного контроля для повышения эффективности деятельности.
Мы показали, что сегодня выделен целый спектр психологических ресурсов благополучного старения: мудрость, экстраверсия, оптимизм, надежда, способность к когнитивной переоценке ситуации. Постоянно увеличивающийся темп жизни, неустойчивость социальной обстановки требуют от человека позднего возраста более активно использовать те индивидуальные психологические ресурсы, которые позволяют эффективно адаптироваться к меняющимся условиям жизнедеятельности (Dumitrache, 2018). В отечественной (Лебедева, 2004; Курышева, 2013; 2014; Балашова, 2016; Вологдина, Рощина, 2014; Киреева, 2010; Микеладзе, 2016; Мелехин, 2017, 2018, 2019) и зарубежной (Cotter, 2017; Fortier, 2018; Teixeira, 2013; Thönes, 2015; Gabrian, 2017) литературе только начинаются исследования ресурсной роли временно́й и когнитивно-эмоциональной компетентности, ее диагностики, внедрения в психотерапевтическую практику. Мы неоднократно подчеркивали, что эти компетентности включены в регуляцию разных аспектов жизнедеятельности человека позднего возраста и выступают факторами благополучного старения. Отметим, что изменения восприятия времени, модели психического (theory of mind) являются составным элементом ряда неврологических и психических расстройств позднего возраста, что позволяет рассматривать эти изменения как один из биопсихосоциальных маркеров течения старения. Модель психического выступает сквозным психическим процессом, индикатором течения старения. Эти процессы демонстрируют высокую эффективность в плане предсказания стратегий адаптации к процессу старения, преодоления психологических последствий травматизации и возможности благополучного старения.
В пожилом и старческом возрасте происходят изменения когнитивно-эмоциональной и временно́й компетентностей. Наблюдается неустойчивое равновесие между истощением и мобилизацией психологических ресурсов, что отражается на способности адаптации к проблемам старости и старения. В связи с этим возрастает значимость исследований таких ментальных ресурсов благополучного старения, как восприятие времени и модель психического, которые напрямую связаны с удовлетворенностью КЖ на поздних этапах онтогенеза. В клинической практике следует уделять внимание обследованию не только когнитивных, эмоциональных особенностей гериатрического пациента, но и когнитивно-эмоциональной и временно́й (темпоральной) компетентностям.