Предполагается, что низкая доступность энергии чаще встречается у спортсменок, хотя достоверных данных о различиях в распространенности, особенно среди спортсменов высокого уровня, практически нет (Loucks et al., 2007).
Наиболее часто RED-S встречается у спортсменок (-ов), выступающих в видах спорта и дисциплинах, в которых важным фактором успешности являются низкая масса тела, большой объем тренировок, определенные требования к внешнему виду, а также виды спортивной деятельности с частыми изменениями массы тела.
К видам спорта с высоким риском развития RED-S можно отнести фигурное катание, различные виды гимнастики, бег на длинные дистанции, единоборства с весовыми категориями, конный спорт (жокеи), гребля, велоспорт, прыжки с трамплина, а также синхронное плавание — то есть те виды спортивной деятельности, где ключевые параметры спортивной успешности напрямую связаны с контролем массы и строго определенными антропометрическими стандартами, что с очень высокой долей вероятности обусловливает в разные периоды жизни низкое потребление энергии, пищевые ограничения и повышенные нагрузки (Burke et al., 2018; Wilson et al., 2014; Schaal et al., 2017; Barrack et al., 2017; Berkovich et al., 2016; Burke et al., 2018; Fagerberg et al., 2017; Tenforde et al., 2016; Viner et al., 2015; Wilson et al., 2014).
Низкая доступность энергии является значимой и широко распространенной проблемой и в единоборствах (бокс, борьба, тхэквондо, «бои без правил» и т.д.), где спортсмены вынуждены резко снижать массу и часто ее строго контролируют, что достигается голоданием, низкокалорийными диетами, ограничениями приема жидкости и форсированием потоотделения (Reale et al., 2017).
Распространенность дефицита энергии составляет около 20% и 13% среди спортсменок-женщин, 8 и 3% среди спортсменов-мужчин взрослого и подросткового возрастов (Sundgot-Borgen et al., 2010; Martinsen et al., 2013).
Как было уже отмечено ранее, далеко не всегда у спортсменов с низким потреблением энергии развивается весь комплекс симптомов, указывающих на наличие RED-S. В связи с этим в имеющейся научной литературе чаще всего приводятся данные о распространенности отдельных параметров синдрома в той или иной популяции спортсменов.
Так, по данным Shangold и соавт., у 24–26% легкоатлеток отмечаются нарушения менструального цикла, а распространенность стрессовых переломов у них может достигать 49%, что косвенно указывает на широкую распространенность остеопении в данной группе спортсменок.
Viner и соавт. сообщают о чрезвычайно высокой распространенности низкой доступности энергии среди велосипедистов мужского и женского полов в течение соревновательного сезона, достигающей 70% и связанной в первую очередь с нарушением пищевого поведения в виде сознательного ограничения потребления углеводов для контроля массы тела (Viner et al., 2015).
Важно помнить, что развитие симптоматики, связанной с триадой, часто встречается и среди самых юных спортсменов. Например, по данным Schtscherbyna и соавт., у 44,9% элитных бразильских пловчих в возрасте 11–19 лет были обнаружены критерии, свидетельствующие о расстройстве пищевого поведения, у 19,2% — нарушения менструального цикла и у 15,4% выявлена низкая плотность костной ткани (Schtscherbyna et al., 2009).
Синхронное плавание относится к видам спорта с потенциально высоким риском развития RED-S. Это подтверждается данными Schaal и соавт., которые выявили у 27% синхронисток повышенный уровень затрат энергии при реализации специфичных для вида спорта тренировочных программ (Schaal et al., 2016).
Клинические проявления RED-S широко распространены не только среди профессиональных спортсменов высокого уровня.
По данным Nichols и соавт., расстройство пищевого поведения, менструальная дисфункция и низкая ПКТ встречаются у 18–20% спортсменок школьного возраста соответственно (Nichols et al., 2006).
В группе австралийских женщин, занимающихся спортом, около 30% считали, что нерегулярные месячные являются нормой, но при этом примерно половина из них знают, что менструальная дисфункция может быть связанной со снижением качества костной ткани (Miller et al., 2012).
Несмотря на то что мужчины-спортсмены подвержены меньшему риску развития нарушений пищевого поведения, распространенность проблемы можно считать высокой и среди элитных спортсменов мужского пола. Согласно данным Sundgot-Borgen и соавт., распространенность различных форм пищевого поведения среди них может достигать 50% (Sundgot-Borgen et al., 2010). В группу высокого риска развития RED-S входят, например, элитные прыгуны с трамплина, для которых контроль массы тела также имеет критически важное значение для спортивной успешности (Müller et al., 2006). Еще одной подверженной риску дефицита энергии группой спортсменов можно назвать жокеев, которые выступают на скачках или в других видах конного спорта — для них также может быть характерно снижение плотности костной ткани (Dolan et al., 2012). Необходимо отметить, что даже при отсутствии нарушений пищевого поведения у спортсменов мужского пола, выступающих в беге на длинные дистанции и велосипедном спорте, повышен риск уменьшения плотности костной ткани (Hind et al., 2006; Stewart et al., 2000; Hetland et al., 1993; Smathers et al., 2009; Rector et al., 2008; Guillaume et al., 2012; Nichols et al., 2003).
Высокая распространенность RED-S среди представителей некоторых видов спорта обоих полов может быть связана с недостаточной осведомленностью о нем как среди спортсменов, так и специалистов, работающих с ними.
Одно из первых исследований по этой теме было опубликовано в 2006 г. В нем приняли участие 240 американских спортивных тренеров, студентов-медиков, физиотерапевтов и врачей. В результате только 48% врачей и 32% студентов-медиков смогли идентифицировать симптомы триады женщин-спортсменок (Troy et al., 2006).
Судя по всему, с течением времени ситуация не стала принципиально лучше. Так, по данным Curry и соавт., опубликованным в 2015 г., только 37% врачей различных специальностей, работающих в крупных американских больницах, были осведомлены о существовании триады женщин-спортсменок. При этом самые высокие показатели осведомленности были среди ортопедов (80%), акушеров-гинекологов (55%) и физиотерапевтов и реабилитологов (52%). Наименее осведомленными о проблеме были анестезиологи (9%), радиологи (10%) и психиатры (11%) (Curry et al., 2015).