Актуальность изучения самоубийств и разработка действенных мер их профилактики в настоящее время не подлежат сомнению как с точки зрения социальной значимости проблемы, так и в свете статистических данных. По последним данным ВОЗ, в развитых странах самоубийство как причина смерти занимает одно из первых мест наряду с сердечно-сосудистыми, онкологическими заболеваниями и несчастными случаями в результате дорожно-транспортных происшествий. Причем количество суицидов на земном шаре из года в год возрастает, а максимальная суицидальная активность населения приходится на работоспособный возраст. В РФ, по данным Росстата, в 2020 г. среди всего населения России было зафиксировано 16,5 тыс. случаев завершенных суицидов (11,3 случая на 100 тысяч населения), что составило 0,77% от общей смертности населения. В структуре смертности среди несовершеннолетних самоубийства также занимают значимые позиции. Так, по данным Росстата, в РФ в целом среди детей в возрасте от 0 до 14 лет самоубийства в 2010–2020 гг. зафиксированы как 0,4–0,9 случаев на 100 тысяч соответствующего населения. На долю самоубийств в указанные годы приходится 0,76–0,98% случаев детской смертности. Превенция суицидов является междисциплинарной и межведомственной задачей, требующей взаимодействия между системами здравоохранения, образования, социального обеспечения и общественной безопасности.
Мировая суицидологическая наука и практика накопила большой экспериментальный материал относительно того, какие подходы и стратегии суицидальной превенции являются эффективными. Превенция суицидов обычно рассматривается на трех уровнях: первичная, включающая меры, направленные на самые широкие контингенты населения, вторичная, направленная в основном на группы риска (лица с психическими расстройствами, зависимостями, девиантным поведением и т. д.), и третичная, направленная на лиц, переживших суицидальный кризис и уже пытавшихся покончить с собой (т. н. «выживших»), а также родственников покончивших с собой.
По другой схеме превенция может рассматриваться как результат двух подходов: широкого (популяционного), направленного на повышение уровня общественного здоровья, и сфокусированного подхода, направленного на повышение эффективности системы здравоохранения. Для популяционного подхода мишенями являются СМИ, система образования, производственные коллективы, армия, полиция, общество в целом, а непосредственные меры включают повышение уровня знаний и осознания проблемы в обществе, преодоление стигматизации, психообразовательные программы в учебных заведениях, контроль доступности средств, повышение ответственности журналистского сообщества, деятельность горячих линий, в т. ч. в интернет-пространстве [1].
Для сфокусированного подхода мишенями выступают руководители медицинских учреждений, врачи, медицинский персонал, пациенты и их родственники, а непосредственные меры включают раннюю диагностику психических расстройств, улучшение навыков выявления суицидальности в системе первичного звена, формирование осознанного отношения работников здравоохранения к проблеме, налаживание системы последовательных мер (маршрутизации), эффективное лечение психических расстройств, особенно депрессии, зависимостей и нарушений пищевого поведения. Имеющиеся результаты доказательных исследований в данной сфере указывают на крайне различающиеся и неоднозначные показатели эффективности (т. е. потенциала снижения смертности) у различных подходов.
Вместе с тем, по данным медико-экономических оценок, проводимых ВОЗ/ ПРООН (в частности, кейс Филиппины, 2018; кейс Узбекистан, 2021), наибольшей окупаемостью инвестиций за 20 лет в клинических и профилактических мероприятиях обладают так называемые неспецифические (или универсальные) школьные вмешательства (SEL), которые демонстрируют не только существенный рост производительности труда за счет сохранения лет здоровой жизни, но и значительные показатели предотвращения случаев психических расстройств и, как следствие, увеличение общей продолжительности жизни.