Глава 5

«Хороший хирург достоин хорошего анестезиолога, а плохому хирургу он просто необходим!» — крылатый афоризм из книги американского хирурга Моше Шайна (Moshe Schein). При этом пациенты, как правило, помнят имя своего хирурга и лишь иногда — имя своего анестезиолога. А ведь анестезиолог, искусственно лишая пациента эффекта присутствия в операционной, где его «разрезают», «рассекают», «мобилизуют», «резецируют», «ампутируют», «стомируют», «удаляют», «зашивают», проделывает огромную и не менее важную работу. С тех пор как в 1846 г. дантист Уильям Мортон (William Thomas Green Morton) впервые успешно провел эфирный наркоз пациенту Эдварду Эбботу (Edward Abbott), у которого хирург Джон Уоррен (John Warren) при этом удалил опухоль на шее, анестезиология превратилась в надежную защиту от операционной травмы, барьер между приносящим боль хирургом и не приемлющим ее больным.

«Бывает малая хирургия, но не бывает маленького наркоза» — еще один крылатый афоризм. Действительно, «провести наркоз» сегодня — это не просто временно выключить у больного сознание, лишить его болевой чувствительности, парализовать, а затем полностью восстановить тонус мышц. Как правило, «провести наркоз» — это взять на себя контроль и управление всеми жизненно важными функциями пациента: кровообращением, дыханием, обменом веществ. Для успешного решения этих задач больного к операции необходимо подготовить.

Конечно, готовят больного к операции в том числе и хирурги. Однако именно анестезиолог оценивает физическую способность пациента перенести операцию. Именно анестезиолог прогнозирует вероятность развития осложнений со стороны таких жизненно важных органов, как сердце, легкие, печень, почки. Именно анестезиолог поддерживает жизнедеятельность организма на протяжении всей операции. Именно анестезиолог обязан надежно защитить больного от любой операционной травмы и вернуть его в жизнь после операции ничуть не хуже, чем он был до нее. И если вдруг во время операции с системами жизнеобеспечения случается что-то чрезвычайное, вся операционная бригада с надеждой смотрит именно на анестезиолога. И если в этот чрезвычайный момент анестезиолог начинает паниковать — исход, как правило, бывает печальным. На эту тему наш очередной клинико-правовой разбор.

Вечерело. В детской кроватке мирно посапывал розовощекий малыш, совсем недавно с аппетитом опустошавший упругую мамину грудь, переполненную густым молоком. Ю., миловидная 30-летняя женщина, украдкой взглянула на красочный январский лист настенного календаря. Пошли 20-е сутки с того незабываемого счастливого мгновения, когда она второй раз в своей жизни стала мамой. Однако сегодня вечером к тому безграничному ощущению материнского счастья, в котором она пребывала эти 3 недели, где-то глубоко, исподволь присоединилась легкая тревога. Точнее, даже не тревога, а небольшой дискомфорт в правой молочной железе. Она еще раз прислушалась к своим ощущениям, пытаясь более конкретно сформулировать для себя, в чем же заключался этот дискомфорт. Да, именно дискомфорт: неприятные ощущения распирания и жжения в правой молочной железе, легкая разбитость и недомогание какие обычно бывают при подъеме температуры. «Ничего, — успокоила она сама себя. — Все будет хорошо!»

10.01.2023 в 22:20 в приемное отделение центральной районной больницы в селе К. бригадой скорой медицинской помощи была доставлена пациентка Ю. 1993 года рождения. При осмотре в приемном отделении больная жаловалась на ощущение тяжести и распирающие боли в правой молочной железе, которые не покидали ее в течение последних 5 сут. Температура ее тела по вечерам повышалась до +38 °С. Периодически появлялся озноб. Нарастали общая слабость и разбитость. Аппетит отсутствовал. Сон пациентки был нарушен из-за всех перечисленных симптомов. Сцеживание молока было затруднительным. Оно происходило небольшими порциями. При сцеживании больная отмечала примесь гноя в молоке.

При объективном исследовании врачом-хирургом Ф. общее состояние пациентки было расценено как средней степени тяжести. Кожа и видимые слизистые оболочки были бледно-розового цвета, горячими на ощупь. Температура тела составляла +37,7 °С. В легких прослушивалось везикулярное дыхание с обеих сторон. Насыщение артериальной крови кислородом составляло 98%. Тоны сердца были приглушены, ритмичные. Артериальное давление — 130/80 мм рт.ст. Пульс — 86 в минуту. При осмотре правая молочная железа была увеличена в размерах, напряжена. Отчетливо определялись покраснение и отечность кожи в области правой молочной железы. При ее пальпации определялся болезненный инфильтрат.

В анамнезе: 25 сут назад вторая по счету беременность была разрешена физиологическими родами. К моменту осмотра младенец находился на грудном вскармливании.

После осмотра в приемном отделении врачом-хирургом Ф. был выставлен диагноз: «Острый лактационный правосторонний мастит. Сахарный диабет 2-го типа». Больная была госпитализирована в хирургическое отделение для проведения консервативной терапии. Пациентке были назначены: общий анализ крови, общий анализ мочи, ультразвуковое исследование молочных желез, цефтриаксон в дозе 1,0 г × 2 раза на изотоническом растворе натрия хлорида 200 мл с прокаином (Новокаином^♠), компресс с березы коры дегтем + висмута трибромфенолятом и висмута оксида комплексом [Линиментом бальзамическим (по Вишневскому)^♠] на правую молочную железу, метамизол натрия + питофенон + фенпивериния бромид (Спазган^♠) в дозе 5,0 мл при болях. Однако при этом не было принято во внимание, что пациентка Ю. в 2020 г. перенесла острый инфаркт миокарда и страдала гипертонической болезнью 3-й степени, ишемической болезнью сердца, хронической сердечной недостаточностью, постинфарктным кардиосклерозом. Не была назначена консультация терапевта для оценки и, в случае необходимости, проведения коррекции указанной сопутствующей патологии.