ЩЕДРИН - ЛИТЕРАТОР, ИЗДАТЕЛЬ, РЕДАКТОР
Пробуждение стыда есть самая в настоящее время благодарная тема для литературной разработки, и я стараюсь, по возможности, трогать её. (19(I).033; 25.11.1876)
Я только собиратель материалов, а не созидатель той общественной драмы, формы которой, по моему мнению, не достаточно ещё определились. (10.682)
Издан, например, закон, разрешающий губернаторам издавать обязательные постановления или, попросту говоря, законы же. Это невероятно, но это правда. Когда я представлял в «Истории одного города» градоначальника, который любил писать законы, то и сам не ожидал, что это так скоро осуществится. Вообще делается почти странным жить на свете. (19(I).027; 13.10.1876)
Наиболее талантливые люди шли в «Отеч(ественные) зап(иски)», как в свой дом, несмотря на мою нелюдимость и отсутствие обворожительных манер. Мне - доверяли, моему такту и смыслу, и никто не роптал, ежели я изменял и исправлял. (20.029; 26.04.1884)
ЩЕДРИН О ЧИТАТЕЛЕ
О читателе скажу Вам, что хотя я страстно его люблю, но это не мешает мне понимать, что он великий подлец. (20.067; 11.08.1884)
Живу я совершенным нелюдимом... никуда не выезжаю, чувствуя, что я везде буду в тягость. Один ресурс оставался - это читатель. Признаться сказать, едва ли не его одного я искренне и горячо любил, с ним одним не стеснялся. И мне казалось, что эта отвлеченная персона тоже меня любит... Я даже убеждён, что если бы меня запереть наглухо, оставив в моём распоряжении только «читателя», я был бы вполне счастлив, даже счастливее, нежели в обществе людей. (20.022; 12.05.1884)
В отношении «Отечественных записок» принято совершенно особенное правило: не давать предостережений, а прямо арестовать номер и предавать сожжению. Понятно, сколько змеиной мудрости требуется, чтобы издавать журнал при наличности постоянной угрозы в этом духе. (19(I).039; 20.01.1877)