Хронический профессиональный стресс умеренной интенсивности способствует формированию у врачей состояний нарушений адаптации и профессионального выгорания. Анализ проведенных исследований показывают, что профессиональное выгорание может развиваться у 50–60 % врачей и медицинских сестер. Если верить этим данным, то около половины медицинских работников нуждаются в реабилитационных мероприятиях и профессионально непригодны. Мы усомнились в достоверности этих цифр и провели собственное исследование, результаты которого будут представлены далее.
Профессиональному выгоранию подвержены и руководители подразделений. Считается, что у главных врачей лечебно-профилактических учреждений в профессиональной деятельности высокие нагрузки отмечаются в коммуникативной, интеллектуальной и эмоционально-волевой сфере, у заместителей главных врачей – в интеллектуальной и эмоционально-волевой, у заведующих отделений – в эмоционально-волевой и интеллектуальной сфере психической деятельности [20].
Данные о связи возраста, стажа профессиональной деятельности и уровня сформированности профессионального выгорания противоречивы. Например, в работе C. Maslach (1993) указывается, что «средний» сотрудник психиатрической клиники обнаруживает симптомы профессионального выгорания уже через 11/2 года после начала работы, социальный работник – через 2–4 года. Считается, что наиболее предрасположены к профессиональному выгоранию медицинские работники молодого возраста в период профессиональной адаптации и профессионалы в возрасте 60 лет и старше.
В других работах обнаруживаются незначительные отрицательные взаимосвязи между стажем работы в психиатрическом учреждении [36], возрастом [29, 38] и проявлениями профессионального выгорания. В большинстве исследований отсутствуют значимые корреляционные зависимости стажа (возраста) и профессионального выгорания.
К группе врачей с высоким уровнем риска формирования профессионального выгорания относятся специалисты, работа которых связана с хроническими больными, неизлечимыми или умирающими пациентами (онкология, пульмонология или психиатрия), а к группе с низким уровнем профессионального выгорания – с заболеваниями, имеющими благоприятный прогноз (акушерство и гинекология, оториноларингология, офтальмология и др.).
Более высокие показатели профессионального выгорания обнаружены у врачей, работающих в государственных медицинских организациях, по сравнению с теми, кто работает в частных учреждениях, университетах, научно-исследовательских институтах, общественных организациях. Считается, что причиной выгорания являются не только более низкая оплата труда, но и должностные (фиксированные) оклады, без учета интеллектуального потенциала и личностного вклада работника в обобщенный продукт организации [1, 3, 20].
Выявлены гендерные (половые) различия при формировании профессионального выгорания. Среди мужчин наиболее высокие показатели профессионального выгорания обнаруживают специалисты в области общей и детской психиатрии, общей медицинской практики и профессиональной патологии, внутренних болезней, онкологии, пульмонологии, дерматологии и венерологии; среди женщин – врачи общей медицинской практики и профессиональной патологии, радиологи, терапевты, пульмонологи, дерматологи и венерологи [20]. В исследовании О.В. Рыбиной показано, что женщины-врачи испытывают стресс в профессиональной деятельности в 1,5 раз чаще, чем мужчины [18].
В других работах не были выявлены гендерные факторы риска формирования профессионального выгорания у врачей [1, 13].
У мужчин обнаруживаются более высокие показатели деперсонализации, у женщин – эмоциональное истощение [27, 28, 31, 32, 34]. Можно полагать, что у мужчин преобладают инструментальные ценности, а у женщин – эмоциональные и они более отзывчивы на испытываемые недуги пациентов.
Риск формирования выгорания зависит от соответствия профессии поло-ролевой ориентации работника. Например, установлено, что мужчины более подвержены воздействию стрессоров в тех ситуациях, которые требуют от них проявлений истинно мужских качеств (отвага, эмоциональная сдержанность, физические данные, показ достижений в работе), а женщины – при выполнении обязанностей, сопряженных с подчинением, сопереживанием, воспитательных умений [37].
Профессиональную деформацию личности медицинских работников можно представить в виде обобщенной модели, состоящей из феноменов измененного индивидуального сознания и безличных форм готовых знаний (фантомов). Современный период здравоохранения сопровождается широким внедрением в практику отраслевых стандартов. Если профессионал начинает тупо следовать этим стандартам и принимает их за абсолютную истину, он перестает видеть перед собой конкретного пациента, а воспринимает его как некий набор симптомов, манипуляций и процедур.
Р. Конечный и М. Боухал (1983) указывают, что профессиональная деформация личности медицинских работников обусловливается профессиональной адаптацией. Ежедневное восприятие физических и эмоциональных страданий человека притупляет чувства врача. Безусловно, определенная эмоциональная сопротивляемость должна присутствовать, но при этом важно сохранять человеческие и профессиональные качества, сопереживание, уважение к пациенту, соблюдение норм профессиональной этики.
Обобщенные данные интеллектуальных, эмоциональных, физических, поведенческих и социальных проявлений свидетельствуют, что профессиональное выгорание у медицинских работников может определяться следующими признаками [2, 11, 16, 17, 20, 25]:
- установкой на такой способ мышления, когда в центре представлений лежит понятие о болезни («патоцентризм»), а не о здоровье и здоровьесберегающей основе жизнедеятельности человека («саноцентризм»);
- неправильными, субъективными представлениями о некоторых заболеваниях, например о неврозе как о «ложной, несуществующей» болезни, поскольку видимого поражения мозга в данном случае нет;
- шаблонным подходом к терапии, когда лечение больного ставится на конвейер и пропадает индивидуальная ответственность врача за конкретного больного (например, групповой оперативный метод лечения глазных болезней на конвейере типа «Ромашка», как в центре «Микрохирургия глаза» и т. д.). Превращением медицинских работников (участковых врачей) в диспетчеров или механических манипуляторов (хирургов);
- технократическим мышлением, когда человек начинает рассматриваться как «биологическая машина», а заболевания – как поломки, аварии в этой машине, которые можно устранить лишь материальными способами (лекарствами, операциями, манипуляциями). Преобладание значимости биологических факторов и недооценка психологических и социальных;
- отрицанием инноваций в медицине, не изучением и не принятием новых методов диагностики, профилактики, лечения и реабилитации;
- концентрацией внимания врача только на определенном органе, а не организме в целом, медицинским мышлением, когда происходит сосредоточение на частностях в ущерб общему;
- казенно-бюрократическим подходом к лабораторно-инструментальным исследованиям, когда врач назначает много ненужных обследований по принципу «как бы чего не вышло» (что бы не было претензий у администрации и страховых компаний), или не назначает необходимых исследований (их нет в отраслевом стандарте лечения болезни);
- неоправданным использованием профессионального жаргона, вытекающим из отношения к пациенту как к носителю болезни, тождественному ей («какой интересный инфаркт», «очень забавный случай, такого перелома у нас еще не было»);
- ведением диалога с больными и их родственниками с трудно скрываемым раздражением, демонстрацией собственной значимости и занятости («у меня большой прием, поэтому выражайтесь яснее», «я вам выписываю рецепт, и можете идти …» и т. п.);
- дегуманизацией, обезличиванием взаимоотношений «медицинский работник – пациент» («тому с язвой желудка», «с сердцем из 11-й палаты» и т. д.), «награждением» пациентов различными, в том числе, обидными прозвищами («больной с красным носом из 3-й палаты», «тупые призывники», «этот слабоумный старик» и т. д.), неуместная насмешка над страхами больного, звучащая часто как издевка «Отрежем ногу, не бойтесь, у вас их две!»;
- чрезмерным диктатом над больным (патернализм) при полном отрицании его собственных желаний;
- отрицанием и недооценкой необходимости моральной поддержки пациента;
- отказом от информирования больного о его диагнозе, тактике лечения или же чрезмерная, неоправданно детальная запугивающая информация. Нарушением норм вербальной врачебной деонтологии;
- нарушением требований сохранения врачебной тайны и конфиденциальности сведений о больном;
- неточным выполнением врачебных назначений по уходу за больным, небрежностью, необязательностью, неаккуратностью;
- безответственным отношением к медицинскому долгу;
- цинизмом, бесцеремонностью, грубостью, раздражительностью, отсутствием чувства меры как по отношению к пациентам, так и коллегам в присутствии больных;
- потерей ощущения своей деятельности как благородной миссии, дефицит милосердия;
- зависимым поведением (трудоголизм, зависимость от психоактивных веществ, алкоголизм, наркомании);
- взяточничеством, рвачеством («у меня зарплата низкая», «у меня дети тоже кушать хотят»), рассмотрением больного как источник обогащения;
- бюрократизмом.