Под профессиональным выгоранием понимается процесс развития хронического профессионального стресса умеренной интенсивности, вызывающий негативные изменения личности профессионала. Проявления профессионального выгорания (истощения) у специалистов социальных, или «субъект – субъектных» отношений (врачей, медицинских сестер, учителей, воспитателей, работников социальных служб, судей, адвокатов, продавцов и др.) известны давно. Не случайно девизом врачей средневековья было выражение «Сгорая сам – свечу другим».
К причинам, способствующим развитию профессионального выгорания и его симптомам систематизировано обратимся позже, а ниже с некоторым отступлением от повествования представляем путь формирования профессионального выгорания у доктора Андрея Ефимыча Рагина из рассказа А.П. Чехова «Палата № 6» [23].
Сразу уместно заметить, что Андрюша Рагин не хотел быть врачом: «… в ранней молодости он был очень набожен и готовил себя к духовной карьере и что, кончив в 1863 году курс в гимназии, он намеревался поступить в духовную академию, но будто бы его отец, доктор медицины и хирург, едко посмеялся над ним и заявил категорически, что не будет считать его своим сыном, если он пойдет в попы. Насколько это верно – не знаю, но сам Андрей Ефимыч не раз признавался, что он никогда не чувствовал призвания к медицине и вообще к специальным наукам».
Закончив университет, доктор был направлен в городскую больницу: «… приехал в город, чтобы принять должность, "богоугодное заведение" находилось в ужасном состоянии. В палатах, коридорах и в больничном дворе тяжело было дышать от смрада. Больничные мужики, сиделки и их дети спали в палатах вместе с больными. Жаловались, что житья нет от тараканов, клопов и мышей. В хирургическом отделении не переводилась рожа. На всю больницу было только два скальпеля и ни одного термометра, в ваннах держали картофель».
Разруха и запустение в земской больнице, несоответствие идеалов врачебной работы, о которых он познавал учась на медицинском факультете университета, и действительности, изначально низкая направленность на медицинскую деятельность стали принижать значимость врачебной работы и формировать утрату интереса к результатам профессиональных достижений.
«В первое время Андрей Ефимыч работал очень усердно. Он принимал ежедневно с утра до обеда, делал операции и даже занимался акушерской практикой. … Но с течением времени дело заметно прискучило ему своим однообразием и очевидною бесполезностью. Сегодня примешь тридцать больных, а завтра, глядишь, привалило их тридцать пять, послезавтра сорок, и так изо дня в день, из года в год, а смертность в городе не уменьшается, и больные не перестают ходить. …
Да и к чему мешать людям умирать, если смерть есть нормальный и законный конец каждого? Подавляемый такими рассуждениями, Андрей Ефимыч опустил руки и стал ходить в больницу не каждый день».
Чтобы придать изначальную предрасположенность к профессиональному выгоранию А.П. Чехов, представляет несоответствие внешнего облика доктора его чертам характера и поведения.
«Наружность у него тяжелая, грубая, мужицкая. … При высоком росте и широких плечах у него громадные руки и ноги; кажется, хватит кулаком – дух вон. Но поступь у него тихая и походка осторожная, вкрадчивая; при встрече в узком коридоре он всегда первый останавливается, чтобы дать дорогу, и не басом, как ждешь, а тонким, мягким тенорком говорит: "Виноват!"».
Можно полагать, что ранее у доктора Рагина прослеживались эмотивные черты, он был чувствителен и впечатлителен, его отзывчивость, склонность воспринимать чужую боль как собственную привела саморазрушению. В силу формировавшейся деформации личности доктор Рагин уже не смог ничего изменить.
«Приняв должность, Андрей Ефимыч отнесся к беспорядкам, по-видимому, довольно равнодушно. ... Андрей Ефимыч чрезвычайно любит ум и честность, но чтобы устроить около себя жизнь умную и честную, у него не хватает характера и веры в свое право. Приказывать, запрещать и настаивать он положительно не умеет. … Когда обманывают Андрея Ефимыча или льстят ему, или подносят для подписи заведомо подлый счет, то он краснеет, как рак, и чувствует себя виноватым, но счет все-таки подписывает; когда больные жалуются ому на голод или на грубых сиделок, он конфузится и виновато бормочет:
- Хорошо, хорошо, я разберу после ... Вероятно, тут недоразумение ...».
На фоне формирующегося профессионального выгорания нерешительность доктора Рагина трансформировалась в безразличие, невозможность оказания действенной медицинской помощи в больнице – в апатию. Его эмоции не имеют положительного фона, возникают черствость и эмоциональная опустошенность, появляются скрытые или явные негативные установки, в профессиональных контактах – обезличенность и формальность.
«Во время приемки <больных> Андрей Ефимыч не делает никаких операций; он давно уже отвык от них, и вид крови его неприятно волнует. Когда ему приходится раскрывать ребенку рот, чтобы заглянуть в горло, а ребенок кричит и защищается ручонками, то от шума в ушах у него кружится голова и выступают слезы на глазах. Он торопится прописать лекарство и машет руками, чтобы баба поскорее унесла ребенка. … На приемке скоро ему прискучают робость больных и их бестолковость … портреты на стенах и свои собственные вопросы, которые он задает неизменно уже более двадцати лет. И он уходит, приняв пять-шесть больных. Остальных без него принимает фельдшер».
Негативные впечатления из профессиональной сферы проникают в повседневную деятельность врача. Он еще хочет себя чем-то занять – много и без особого разбора читает книги и старые журналы по истории и философии, но «…по медицине же выписывает одного только "Врача"». Налицо нарушение продуктивности, сужение социальных контактов (во вне служебной деятельности вечерами он общается только с почтмейстером) и подверженность к злоупотреблению алкоголем.
«Около книги всегда стоит графинчик с водкой и лежит соленый огурец или моченое яблоко прямо на сукне, без тарелки. Через каждые полчаса он, не отрывая глаз от книги, наливает себе рюмку водки и выливает, потом, не глядя, нащупывает огурец и откусывает кусочек».