Глава 8

В работе любого практикующего хирурга, а тем более хирурга неотложной помощи, всегда были и, к сожалению, всегда будут летальные случаи. От этого никто не застрахован. Больные умирают и у ординаторов-первогодков, и у умудренных опытом ветеранов. Однако если у опытного хирурга летальный исход — это чаще всего нестандартность ситуации или тяжесть заболевания, то у молодых, как правило, — вольное или невольное отступление от существующих алгоритмов, протоколов, рекомендаций. Не секрет, что любая инструкция в хирургии опирается на жизненный опыт предыдущих поколений врачей. Она написана «кровью пациентов». Почему же все новые и новые больные должны платить жизнью за те ошибки, которых вполне можно было избежать? Ведь причины их возникновения давно проанализированы. Методы их профилактики давно предложены. И на эту тему наш очередной клинико-правовой разбор.

«Первая часть Мерлезонского балета!»

Доктор Б., 32-летний ординатор отделения хирургии центральной районной больницы в городе Е., присел на диван в ординаторской. Ноги гудели. Вставать не хотелось. Каких-то четверть часа тому назад он успешно закончил операцию по поводу вправимой пупочной грыжи. Сейчас можно было позволить себе несколько минут отдыха. До конца рабочего дня оставалось часа полтора. Однако расслабляться было рано. Кроме написания операционного протокола, надо было еще посмотреть больных. Он планировал передать их для динамического наблюдения заступающей на дежурство бригаде хирургов. Неожиданно затрещал внутрибольничный телефонный аппарат. Рука автоматически потянулась к трубке, подняла ее и поднесла к уху. «Хорошо, я приду», — ответил Б. после того, как внимательно что-то выслушал. «Терапевты просят проконсультировать больного в приемном отделении. Я схожу, посмотрю», — добавил он, обращаясь к коллегам и поправляя на ходу халат, прежде чем выйти из ординаторской.

21.11.2023 в 14:40 в приемное отделение центральной районной больницы в городе Е. самостоятельно обратился пациент Д. 1978 года рождения. Он жаловался на недомогание, общую слабость, боли в груди при дыхании, затрудненное дыхание, чувство нехватки воздуха, повышение температуры тела до 38,0 °С. Больной заявил, что чувствует себя нездоровым в течение последних 6 сут. За это время он никуда за медицинской помощью не обращался.

В приемном отделении пациент Д. был осмотрен терапевтом. В результате этого осмотра было установлено, что общее состояние больного тяжелое. Температура тела составляла 38,6 °C. Частота дыхания — 22 дыхательных движения в минуту. При перкуссии легких справа был обнаружен тупой звук, а слева — легочный. При аускультации легких справа в нижних отделах выслушивались влажные мелкопузырчатые рассеянные хрипы. Частота сердечных сокращений составляла 90 в минуту. Артериальное давление — 120/80 мм рт.ст. Живот был мягким и безболезненным. В приемном отделении было выполнено ультразвуковое исследование. При этом в правой плевральной полости было обнаружено 50 мл свободной жидкости с наличием эхогенных перетяжек. В брюшной полости свободной жидкости не было обнаружено. Пациенту был выставлен предварительный диагноз: «Правосторонняя крупозная пневмония. Экссудативный плеврит справа». Для уточнения характера жидкости, обнаруженной в правой плевральной полости, на консультацию был приглашен хирург.

Осмотрев больного, хирург Б. принял правильное решение выполнить диагностическую пункцию правой плевральной полости. Пожалуй, это единственный достоверный, хотя и инвазивный, то есть связанный с нарушением целостности кожных покровов, метод определения характера плевральной жидкости. В перевязочном кабинете приемного отделения под местной анестезией хирург Б. выполнил пункцию правой плевральной полости в седьмом межреберье по средней подмышечной линии. Во время пункции было добыто 30 мл желтого прозрачного экссудата без запаха. Таким образом, убедительных данных за острую хирургическую патологию со стороны органов грудной клетки хирург не нашел. Больной был госпитализирован в терапевтическое отделение. Однако в связи с тяжестью состояния, обусловленной нарастающей дыхательной недостаточностью, было принято правильное и абсолютно обоснованное решение лечение больного вести в условиях палаты интенсивной терапии отделения анестезиологии и реанимации.

Итак, 21.11.2023 в 16:05 пациент был поднят в палату интенсивной терапии отделения анестезиологии и реанимации. В это время общее состояние больного оставалось тяжелым. Пациент был вялым, заторможенным. Он с трудом поддерживал контакт и быстро уставал. Кожные покровы были бледными. В легких справа дыхание было резко ослабленным, а слева выслушивались влажные хрипы. Тоны сердца были приглушенными и ритмичными. Частота сердечных сокращений составляла 116 в минуту. Артериальное давление — 115/70 мм рт.ст. Живот был мягким и безболезненным. Результаты общего анализа крови, проведенного в 22:10, показали, что показатель гемоглобина был 99 г/л; показатель эритроцитов — 3,0×10¹² Ед/л; показатель лейкоцитов — 12,9×10⁹ Ед/л.

В течение ночи больного неоднократно осматривали дежурные врачи — анестезиолог-реаниматолог и терапевт. В то же самое время ни разу ни один дежурный хирург к пациенту не подошел и его состояние после проведенной пункции плевральной полости не проконтролировал. По-видимому, пациент не был передан под наблюдение дежурной смене хирургов.

22.11.2023 в 08:10 дежурный анестезиолог-реаниматолог отмечает, что общее состояние больного остается тяжелым. Пациент находился в сознании, однако был заторможен, с трудом доступен контакту. Кожные покровы были бледными. При аускультации легких справа дыхание не выслушивалось, а слева было жестким и ослабленным. Частота сердечных сокращений составляла 111 в минуту. Артериальное давление — 112/79 мм рт.ст. Тоны сердца были приглушенными. Живот был мягким и безболезненным.