Поиск
Озвучить текст Озвучить книгу
Изменить режим чтения
Изменить размер шрифта
Оглавление
Для озвучивания и цитирования книги перейдите в режим постраничного просмотра.

Предисловие

Ни один храм не может строиться без учета соразмерности и пропорциональности, без того, чтобы он не имел точного соотношения частей, подобно соотношению частей тела у хорошо сложенного человека.
Витрувий (I в. до н.э.)

Пластическая хирургия — вид современного искусства. Здесь работают законы природы, архитектуры и, естественно, скульптуры. Без понимания архитектоники невозможна настоящая скульптура, которая соприкасается с линией натуральности и естественности, в чем состоит настоящая цель истинной эстетической хирургии.

Задача хирурга как творца в искусстве пластической хирургии — получить не своевольные изображения, а достичь естественной картины, в которой учтены линии и пропорции натуральности без трендов и глупой моды повседневности.

Наша цель — показать нашим друзьям, коллегам и пациентам, которые доверяют нам свою судьбу и будущее, что настоящая красота в гармонии и пропорциональности. Естественность — это духовное правило, к которому мы стремимся, и достижение этой вершины является для нас конечной целью.

В этой книге мы делимся с вами своими навыками и знаниями и надеемся, что это поможет нашим коллегам обрести новый опыт, а также станет стимулом для достижения очередных вершин в деле, в котором мы ищем вдохновение, гармонию, пропорцию, а главное — душевное и моральное удовлетворение.

Ринопластик — скульптор носа, в более объемной, плоскостной оптике — архитектор лица, если учесть, что нос — это единственная, по сути, часть лица, которая представляет просто и только само лицо, без двойного дна и всяких глубинных и прочих психологий. Никто не станет оспаривать тот факт, что душа (в самом обычном, расхожем смысле слова) чувствует себя на лице как на витрине, а при более адекватном рассмотрении и есть сама витрина, в том смысле, что жизнь лица не обнаруживает прячущуюся где-то в теле душу, а есть сама душа. Очевидно, что роль носа в этом экспозитарии сведена до минимума. Если не увидеть душу в глазах, бровях, уголках рта, в мимике вообще может только увалень, то разглядеть ее в носу способен разве что только юморист. Можно, конечно, скривить нос или сморщить его, но что это значит по сравнению с тайком брошенным взглядом или слегка приподнятыми бровями! Скажем так: если редкий нос в состоянии не совать себя куда не надо, то не менее редки случаи, когда ему удается живописать тончайшие настроения души.

Суть в другом. Уступая всем прочим частям лица в умении быть душой, нос компенсирует этот недостаток своим доминирующим положением на лице. Тут он весь в своей тарелке: пуп лица — по аналогии с пупом земли. Лицо без носа, безносое лицо — это, словами Гоголя, «черт знает что: птица не птица, гражданин не гражданин, — просто возьми да и вышвырни за окошко!». Главное: не умея быть душой, он способен доводить душу до отчаяния. Изменил же «нос Клеопатры», ставший с легкой руки Паскаля анекдотом, историю. Нужно просто представить себе некое рафинированное, проницательное, остроумное и просто умное существо женского пола со сплющенным носом и раздувающимися, как у лошади, ноздрями, чтобы ощутить ту самую грань, на которой безутешность соприкасается с потусторонностью. Потому что уродливый, некрасивый нос изменяет не просто лицо как лицо, но и лицо как душу, которая, какой бы утонченной она ни была, не может, да и не хочет ничего знать о своей утонченности, едва оказавшись перед зеркалом, откуда ее перманентно травмирует то ли картошка, то ли какой-то еще овощ в самой середине лица.

Если в следующем кадре это бессильное стояние перед зеркалом сменяется приемной хирурга-ринопластика, то по той же схеме, что и драматургическая развязка, известная со времен античного театра как deus ex machina. За какой-то час интенсивнейшей работы мастера уродец преображается в красавца, что влечет за собой восторг и ликование души, наполняющей лицо верой в Бога, смысл и справедливость.

На этом, собственно, и можно было бы поставить точку, воздав должное тому письмецу, которое одна озорница века французского Просвещения написала своему мужу: «Сударь, я пишу Вам, так как не знаю, что делать, и я ставлю точку, так как не знаю, что сказать». Но какое-то внезапно возникшее чувство беспокойства требует продолжения, чтобы оттенить сказанное коротким богословским отступлением — некой ложкой теологического дегтя в бочке бесхитростного обывательского меда.

Если допустить, что смысл и судьба не взаимоисключающие, а необходимо связанные между собой понятия, то при более пристальном рассмотрении оказывается, что расторгнуть их значило бы просто лишить их смысла. (Предположив, что лишить смысла можно решительно все, в том числе и смысл.) Смысл без судьбы — все равно что любовь без ревности, как и судьба без смысла — наоборот, ревность без любви. Нос, прямой, кривой, любой, как и лицо вообще, — это не просто случайный каприз природы, как уверяют нас вечно водимые за нос интеллектуальные простаки, а зримая, как бы выставленная напоказ человеческая индивидуальность, которая, в свою очередь, живет и осуществляет себя в элементе не беспамятства, а судьбы. Ринопластику следовало бы однажды задуматься над тем, куда он вмешивается и на что посягает. Не в плоском обывательски-мистическом смысле, а по существу. Если он и ремесленник, то не в сегодняшнем кустарном смысле, а, скорее всего, в старой забытой традиции, от гностиков до масонов. Чинить ущербные носы все-таки не то же самое, что чинить водопровод. Это значит менять судьбы и каузальную линию предначертаний. Читатель ошибся бы, поняв сказанное как упрек. В наше время слетевшего со всех катушек либерализма, только и делающего, что бросающего вызов Творцу и исправляющего бесчисленные изъяны Творения, ремесло ринопластики — это сама невинность. В конце концов, что дурного в том, если двуногие обоих полов вползают в абсурд не с обвисшими носами, из-под которых не видно рта, а абсолютно фотогенично. Молодая немка, признавшаяся, как это можно было прочитать в одном модном журнале, что она влюблена в самолет, но страдающая оттого, что обучается на машинистку локомотива (она воспринимала это как измену), впечатляла довольно-таки изящным носиком. Наверное, в этой (судя по всему, прооперированной) части ее лица и сжался весь смысл ее маленькой незатейливой жизни.

Для продолжения работы требуется Registration
На предыдущую страницу

Предыдущая страница

Следующая страница

На следующую страницу
Предисловие
На предыдущую главу Предыдущая глава
оглавление
Следующая глава На следующую главу