Поиск
Озвучить текст Озвучить книгу
Изменить режим чтения
Изменить размер шрифта
Оглавление
Для озвучивания и цитирования книги перейдите в режим постраничного просмотра.

Пролог

Все-таки, что би ни говорил и как бы ни говорил в живописи ли, словом ли, остается нечто невыраженное, и это невыраженное и есть главное. В.Н. Чекрыгин, 1921

Дорога в беспредметность

«Тело человека состоит из клеток, тканей и органов. Клетка является элементарной единицей всех живых организмов». Так начинается учебник анатомии под редакцией М.Р. Сапина. По этому учебнику учились и продолжают учиться многие поколения врачей. Как правило, первое занятие у первокурсников — именно анатомия. По сути, эти два предложения — первое, что мы прочитали, начиная изучать медицину. Тогда мы только догадывались о том, что такое опухоль, из каких патологических клеток она состоит и как развивается из клеток нормальных.

Как правило, этот выбор медицинской специальности изменяется по мере обучения и не всегда бывает осознанным, потому что к тому моменту, когда необходимо определиться с поступлением в ординатуру, далеко не все из нас осознают всю сложность последующего пути.

Свою специализацию я выбрал много лет назад, еще до поступления в Сеченовский университет. И тоже не представлял, куда это приведет меня. Романтику наивных представлений о профессии онколога давно разрушила реальность в лице псевдоинтеллектуальных академиков и всех тех, про кого Илья Кабаков написал
в эссе «В будущее возьмут не всех» (1983):

«У нас в школе был директор, очень строгий, свирепый — к весне, к концу года он сказал:

– В пионерский лагерь школы на всё лето поедут только те, которые это заслужили. Остальные останутся здесь.

У меня всё оборвалось внутри… От начальника зависит всё. Он может — я не могу. Он знает — я не знаю. Он умеет — я не умею. Начальников в школе у нас было много: директор Карренберг, завуч Сукиасян, поэт Пушкин, военрук Петров, художники Репин и Суриков, композиторы Бах, Моцарт, Чайковский… И если ты их не послушаешься, не сделаешь, как они говорят и рекомендуют — «останешься здесь».

В этой леденящей фразе заключено изначальное разделение всех людей, как детей, на три категории:

Кто возьмёт.

Кого возьмут.

Кого не возьмут…

<…>

Но возьмут немногих — лучших. Тех, кого отберёт директор — он знает кого».

Каждого из нас ждут такие директора. Политиканы от медицины, которые никогда не несли ответственности за пациентов, преследовали личную выгоду, порицали и хулили инакомыслящих, тех, кто не признавал их мнимого величия, в итоге селекционируя таких же, как они: трусливых, лживых, мстительных, конкурентноспособных только в одном – пропаганде собственной значимости.

Это про них Фазиль Искандер в сатирическом произведении «Кролики и удавы» (1982) написал: «Он еще не знал, что душа, совершившая предательство, всякую неожиданность воспринимает как начало возмездия».

Ницше ухмыляется с портретов, напоминая про бездну и то, что будет, если долго в нее смотреть, а в голове звучит монолог Сталкера из одноименного фильма Андрея Арсеньевича Тарковского: «Ведь ничего не осталось у людей больше. Это ведь единственное место, куда можно прийти, если надеяться больше не на что. <…> Сталкеру нельзя входить в Зону с корыстной целью. <…> Но моего вы у меня не отнимайте, у меня и так уж все отняли, там, за колючей проволокой. Все мое здесь, понимаете? Здесь, в Зоне. Счастье мое, свобода моя, достоинство, все здесь. Я ведь и вожу сюда таких же, как я, несчастных, замученных. Им не на что больше надеяться. А я могу, понимаете, могу им помочь. <…> В этом все, ничего не хочу больше». И «зона» эта — онкология, как наука, онкологическая клиника, отделение, пациент — мир поистине босховского масштаба. И никакое сознание даже гениального ученого и врача не способно осознать и вместить этот мир, как никто из нас не способен осознать бесконечность.

Истинный трагизм многих онкологов в том, что, как Сталкер, мы хотим вернуться в «зону», в наш «Сад земных наслаждений», ибо иные давно забыли. И лишь самые смелые признаются себе в том, что Писатель, обращаясь к Сталкеру, сказал эти слова и про многих из нас: «Вы же здесь властью упиваетесь, тайной, авторитетом!».

Вспоминается эпизод, который произошел в моей жизни несколько лет назад. Один посетитель Национального медицинского исследовательского центра онкологии им. Н.Н. Блохина, где я тогда работал, спросил в коридоре, где выход. Не задумываясь, буднично и естественно, я почему-то ответил: «Выхода нет, есть дверь на улицу, она этажом ниже». И вот тогда понял, что двери на улицу тоже нет. Она — в беспредметность, о которой писал К.С. Малевич в эссе «Супрематическое зеркало» (1923): «Науке, искусству нет границ, потому что то, что познается, безгранично, бесчисленно, а бесчисленность и безграничность равны нулю. <…> Если мир — творение науки, знания и труда, а творение их бесконечно, то оно равно нулю. <…> Сущность различий. Мир как беспредметность».

И вот уже узнаешь себя на мрачных угольных рисунках Василия Николаевича Чекрыгина. В серии работ, созданных в 1920–1922 гг., изображены фигуры людей, погруженных во тьму: летящих, падающих, воздевающих руки. Перед зрителем разворачивается полное тревожного драматизма действо, отмечается неустойчивость композиции, нервозная штриховка, контрасты черного и белого.

Нет ни материального, ни нематериального. Пустыня. Но солнца нет. То ли песок, то ли снег. Ни тепло, ни жарко. Опустошение. Может быть об этом мире в фильме режиссера А.Н. Сокурова «Элегия дороги» (2001) рассказывает голос за кадром: «Нигде никого не было. Будто здесь никто и не живет и это декорация в ночи для тех, кто обитает выше, чтобы убедить тех, кто обитает выше, что здесь, внизу, на земле, все давно уже очень-очень хорошо, как только может быть хорошо творение Божие»? Или, возможно, тот, другой, предметный мир, так хорош, потому что есть этот, беспредметный, который дает шанс тем, кто оступился?

Для продолжения работы требуется Registration
На предыдущую страницу

Предыдущая страница

Следующая страница

На следующую страницу
Пролог
На предыдущую главу Предыдущая глава
оглавление
Следующая глава На следующую главу