Можно ли оценить смертность от испанской болезни в России?
Основной причиной массовой гибели населения в прошлом всегда были именно инфекции, которые приобретали характер эпидемического процесса. К иным существенным факторам, объясняющим грандиозные масштабы смертности, следует отнести также голод и стресс.
Вот что написал мне в личной переписке Алексей Ракша, независимый эксперт по демографии: «Согласен с оценкой избыточной смертности в районе 11–20 млн (речь идет о смертности на планете. — Примеч. авт.), из которых испанка, как я считаю, составила подавляющее большинство. В России ситуация тогда была гораздо хуже, чем сейчас в самых нищих странах Африки и в Афганистане. Ситуация в России в 1918 г. сравнима с Руандой 1994 г. или с Камбоджей в 1976–1979 гг. Поэтому в России на фоне тифа и красного террора было не до испанки почти так же, как сейчас не до ковида беднейшим странам. Структура населения и смертности схожа».
Представляете, в Руанде, а это был самый мощный за единицу времени геноцид (и именно поэтому этот пример здесь приведен), который длился 3–4 месяца, погибло в войне, по самым верхним оценкам, до 1 млн человек. А наша «руанда» гражданской войны длилась 4–5 лет, при этом скорость уничтожения населения весь этот период была заметно выше, оценки здесь доходят до 25 млн человек. Вместе с тем установить приблизительные потери гражданского населения России за период Гражданской войны не представляется возможным в силу множества зависимых и объективных причин [6].
Произошел октябрьский переворот, или революция. Кому как угодно, но это довольно точная точка отсчета. Последующие социально-экономические потрясения не могли не изменить эпидемическую ситуацию в стране — коммунальные службы бездействуют, не вывозится мусор и нечистоты. Нет дров, нет воды, нет отопления. Нет и самих дворников. Не работают транспорт и коммунальное хозяйство. Не работают бани. Люди недоедают и голодают. Зинаида Гиппиус пишет: «На Никольской улице вчера оказалась редкость: павшая лошадь. Люди бросились к ней. Один из публики… устроил очередь. И последним достались уже кишки» [22].
При смене власти и наступившей разрухе в нашей стране больницы быстро пришли в упадок — они зачастую не отапливались, больные голодали и мерзли, везде тотальная нехватка медикаментов. Врачам приходилось думать, чем же накормить больных сегодня. Да и самих врачей стало намного меньше. Например, если в Петрограде в 1914 г. было более 2000 врачей, то к окончанию гражданской всего лишь 920.
Цифры по заболеваемости мне приходится получать из старых газет, сводок и постановлений. Газета «Курская беднота» от 10 октября 1918 г. сообщает: «В Старооскольском уезде свирепствует какая-то особенная эпидемическая болезнь, которая не определена врачами. По селам масса заболевших, по убеждению врачей — это острая инфлюэнца, перебросившаяся из Воронежской губернии, особенно из Землянского уезда, где за последнее время много умерло, не вынеся эту болезнь» [5].
Посмотрим ближе к центру. Согласно постановлению IV Чрезвычайного Всероссийского съезда Советов от 16 марта 1918 г. Москва обрела статус столицы и правительство переезжает в Москву. [3]. Из «Предписаний для жителей Кремля», на которых поставил свою подпись управляющий делами Совета народных комиссаров В.Д. Бонч-Бруевич 14 октября 1918 г.: «…грязь на дворах и площадях, домах, лестницах, коридорах и квартирах ужасающая. Мусор от квартир не выносится неделями, стоит на лестницах, распространяя заразу. Лестницы не только не моются, но и не подметаются. На дворах неделями валяется навоз, отбросы, трупы дохлых кошек и собак. Всюду бродят бездомные кошки, являясь постоянными носителями заразы. В городе ходит испанская болезнь, зашедшая и в Кремль и уже давшая смертные случаи…» [1].
И вот интересующие нас цифры: за период с 8 марта по 1 июня 1919 г. Управление санитарного надзора Кремля зафиксировало 70 заболеваний в Кремле — 62 сыпным тифом, 4 оспой и по одному случаю возвратным тифом, скарлатиной, испанкой и туберкулезом, 72 заболевания — вне Кремля (в домах Всероссийского центрального исполнительного комитета), из них 69 возвратным тифом. По сведениям за ноябрь 1919 — январь 1920 г. по всем подведомственным Управлению учреждениям было зафиксировано 124 случая заразных заболеваний, из них более 40 в Кремле. Больше всего было заболевших сыпным тифом — 106 человек, кроме этого, встречался возвратный и брюшной тиф, испанка, свинка и рожа [2].
Давайте попытаемся разобраться со смертностью от испанки. Петропавловская больница Петрограда — поступило 245 больных с испанкой, смертность 10% (Красная газета. 1918. 17 октября). За тот же год 4305 смертей от холеры при общем количестве зараженных около 12 000 человек. По тифу в 1918 г. только в городскую инфекционную больницу поступает 6000 человек, что больше, чем за все 36 предыдущих лет, вместе взятых. 1919 г. — 36 367 случаев сыпного тифа [23]. Не правда ли, цифры точно расставляют все по своим местам — летальность от испанской болезни явно тяжелого течения, если требуется госпитализация, — 10%, а от холеры — 30%.
И это среди обычных горожан Петрограда, а были еще отдельные категории, например беженцы и пленные, где инфекции свирепствовали сильнее. Среди пленных было большее количество больных в силу скученности и антисанитарии. Нехватка медицинского персонала и лекарств приводила к очень быстрому распространению инфекции. Согласно документам, хранящимся в Государственном архиве Российской Федерации, к 1 января 1918 г. в России находилось 1 250 471 человек военнопленных стран Четверного союза (27 622 офицера и 1 222 849 солдат) [20].