Милостивые государи!
Посмотрите, какой судьбоносный пасьянс сложился на нашей планете к 2020 г. от Рождества Христова — пришел новый вирус, а впереди сплошной стеной шла его же информационная волна. И вирус-то, по сути, еще и не пришел, а человечество уже глубоко погрузилось в социальные сети, пытаясь получить информацию о нем. Эти же люди делились полученными мегабитами знаний, даже близко не понимая, какие из них верные, а какие нет.
Сразу стала заметна даже невооруженным глазом растерянность правителей мира. Сводки с голубого глаза телевизора стали напоминать фронтовые. Проявилась неожидаемая хрупкость систем здравоохранения. Причем всех имеющихся на планете. А выявленная разруха в организации долговременного ухода за стариками! Или про это лучше не знать нашему стареющему миру? Присоединившиеся быстро самые активные информационные войны и споры в социальных сетях — так чья же вакцина лучше и чем ревакцинироваться.
Не хотелось бы быть такими же растерянными, коллеги, и только поэтому не стоит ли нам сегодня, во время активных карантинных мероприятий, задуматься и посмотреть именно назад? Чтобы понять, куда идет паровоз истории, — заметьте, нашей общей с вами истории, истории медицины, частью которой являемся и мы, ведь сегодня это уже тоже история. Нужно сначала поставить начальную точку траектории, которая всегда у нас за спиной. И этой сигнальной точкой может стать испанка, или, если говорить языком наших коллег русских врачей, работающих 100 лет назад, испанская болезнь.
Почему именно испанка, спросите вы? Все просто — именно с момента появления нового коронавируса мгновенно вырос объем статей в средствах массовой информации, которые упоминают ту далекую эпидемию испанки, вируса H1N1 1918–1919 гг. Именно про нее можно услышать чаще, хотя вирусы H5N1 или MERS гораздо ближе в истории. Даже стало каким-то правилом хорошего тона, если при обсуждении генома нового коронавируса вскользь так упомянуть про испанку. И именно испанку сегодня не цитирует только ленивый — и маститые вирусологи, и молодые биоинформатики вспоминают о ней. Да и все средства массовой информации частенько упоминают огромные, нет, даже катастрофичные цифры людских потерь от испанки.
Давайте и мы посмотрим внимательнейшим образом на ту давнюю пандемию в России, раздираемой на куски противоборствующими сторонами — красными и добровольческими армиями, Антантой, Чехословацким корпусом и германскими войсками (причем результата той борьбы во времена испанки пока никто еще не знал, да и не мог знать). И сделаем это исключительно через уникальные исторические документы младенчества советского здравоохранения.
Анализируя события в истории медицины, нам надо постараться понять, как же те заболевания выглядели именно тогда, в эпоху, покрытую патиной времени, а не сегодня, с современных высот иммуноферментного анализа, компьютерной томографии и электронной микроскопии. Ведь в 1918 г. ничего не знали не только про вирус гриппа, но даже в том, что инфекционный агент передается воздушно-капельным путем, были не очень уверены.
Получение достоверных и полных сведений об испанке в России периода Гражданской войны осложняется объективными трудностями, создаваемыми сознательно ломаемой об колено выстроенной к тому времени системы здравоохранения и одновременно создаваемого нового здравоохранения. И этим событиям в книге тоже уделено особое внимание.
Книга ставит целью дать наиболее реальную оценку потерь от испанки в России и мире с позиции славных традиций великой российской медицинской школы. При достижении данной цели ставятся задачи также ответить на следующие сущностные вопросы.
- В каком состоянии находилось здравоохранение на территории России в период испанской болезни?
- Какова была эпидемическая ситуация в стране этот период?
- Были ли растеряны русские врачи при встрече с испанской болезнью?
- Какая же была фактическая заболеваемость и летальность от того гриппа?
- Была ли какая-то странная особенность в течении испанки, которая могла бы нам что-то подсказать?
- Есть ли схожесть, при том что, конечно, вирусы разные, пандемии испанки и коронавирусной атаки наших дней.
Великий философ современности, основатель критического рационализма сэр Карл Поппер (1902–1994), которого я ценю за четкость конфигурации мысли, так описал важность того, с чем мы столкнемся при анализе событий: «Почему проблема знания является важной? Дело в том, что она порождает определенные проблемы, которые я назову здесь “значимыми проблемами”. Это проблема рациональности, такие проблемы, как рост научного знания и роль этого знания в нашей цивилизации, проблемы моральной ответственности ученого и его обязательств перед цивилизацией».
И здесь важно, что слово «знание» звучит рядом со словами «моральная ответственность». Я всегда говорю, что если основа медицины — это физиология, то суть ее — медицинская деонтология. Это о том, что без морали и этики в медицине нечего делать. Да и наломать дров можно очень легко, в том числе и исторических. Именно поэтому моя книга посвящена не только или не столько испанской болезни, но и исторической памяти, информационным волнам и тому, что же они делают с нашим мозгом, нашим поведением и нашей жизнью. По сути, это о гамбургском счете в нашей жизни во времена эпидемий, какими бы они ни были.
Часто в научных работах о далеких событиях прошлого оценочное мнение автора подается именно с цифрой, что подразумевает всегда точность, или даже с множеством точных цифр. Затем это мнение многократно цитируется и как бы выветривается временем, придавая обычной точке зрения монументальность факта. Растет ученый, растут и его звания, но это ничего не меняет и лишь уплотняет пелену времени.